Стоим мы тут как-то недавно, лет двадцать назад, около ринга западно-сибирских лаек на очередной Московской выставке охотничьих собак. Кружок наш образовался невзначай: кто-то достал литровую фляжку с самогонкой, кто-то признал в соседе владельца потомка собственной суки, загрызенной волками "…прошлым январём в Пошехонье", а кто-то воспользовался удачным моментом, чтобы опять нахваливать своего "легендарного Ушастика". Стоим, чешем языки, когда в разговор неожиданно встревает сухонький старикашка, одетый в галифе, полувоенный френч, стоптанные кирзачи, мятую фуражку с егерской кокардой и полевой сумкой через плечо. Дед, оборвав "Ушастика" на полуслове, бесцеремонно так и заявляет: "Все что вы здесь болтаете - полная фуйня! Вот у меня жена почтальоншей работает. Почту по деревням разносит она, да…"

БАЙКА, РАССКАЗАННАЯ ПОЖИЛЫМ ЕГЕРЕМ

Вот у меня жена почтальоншей работает. Почту по деревням разносит она, да… Не упомнить мне точно и в каком годку это приключилось-то? При Усатом что ли, или при Бровастом? Ну да хрен с ними обоими, да… (Последовала длинная, но точная пауза, выдававшая в егере опытного рассказчика). Вот и говорит мне супружница, что в перелеске между Сосновкой и Дубровкой который раз встречает кабанищу ростом "что твоя двухлетняя телка", а клыки "как у саблезубой тигры".

Взяло тут меня любопытство посмотреть на зверюгу собственноручно. Три разА наведывался в этот перелесок - ни то что кабана, даже зайца не увидел. Подступился к благоверной и так её, и этак… хм… допытывался (способен был тогда ещё), но та клянётся-божится, что секачина, как по часам, встречает её возле дороги и "…бояться не боится, даже не опасается вовсе".

Озадачился я, как, думаю, животное приручить? Тут меня и осенило! Говорю жене в одночасье: "Дай-ка я заместо тебя похожу с почтой в Дубровку, авось наткнусь на кабанчика".

Сказано - сделано: оделся я навроде почтальона, сумарь с газетами "Правда" - наперевес, и в путь. День хожу, два, три уже почти что, а кабАнами и не пахнет. Но я упорный тоже. Платок бабский на голову напялил, иду через заветный перелесок, глядь, а из куста жопа торчит и штопорным хвостом крутит. Ну, думаю, началось… Прошел в этот раз смирно, не время себя обнаруживать. Да-а… Стал я повременно привыкать зверя к себе. Сначала, две недели подряд, от платка этого цветастого его отучал. Еще три недели нужно мне было, чтобы на два метра к нему приблизиться. Апосля стал животину слегка прикармливать: ну, там, хлебушка, морквы немножко, сахарку…

Шпроты, собака, очень уважал, латвийские. Через эти шпроты и стал даваться, чтоб почесывал я его. Сначала за ушкОм, потом за холку. Два месяца я от рыла до очка перебирался! Да…, было время, при Хруще что ли? Щас, дай бог памяти, и не вспомнить. Вот, через упорство и настойчивость свою, стал я сначала мизинец, а потом и средний пальчик секачине в кИшку кажный день на два миллиметра глубже просовывать. Сначала ёжился он, а потом ничего, привык, даже похрюкивать стал, мерзавец… Не знал, видно, к чему я дело веду. А дело к тому шло, что как то раз пальчик я свой крючком изогнул и как шелкового секачину через лесок, Сосновку, домой, в сарайку, и свёл. Вот, а вы тут всякую ерунду разговариваете!

"Вот, а вы тут всякую ерунду разговариваете" - назидательно промолвил дедок и растворился в толпе лайчатников, как будто его и не было.

Вадим Ахтямов