Для полного счастья нам не хватало двух манных гусей, которых мы решили арендовать у вышеуказанной бабуси. Бабка отнеслась к нам с пониманием и продемонстрировала нам свое поголовье домашних гусей. С этого момента и начались неприятности. Дело в том, что среди десятка мирно пасущихся гусей только один был серый, а все остальные - белые. Мысль о том, что ворох гусей резко уменьшился в два раза, тут же отразилась на рябой физиономии Евгения страдальческой гримасой. Мы несколько секунд, как два барана, смотрели на гусей, но затем Женя уверенно сказал бабусе: "Берем двух: серого и белого", а мне шепотом: "Белого переоденем". Я не стал вдаваться в подробности и, как выяснилось, зря. Не буду описывать, как мы отлавливали понравившихся гусей, как заталкивали их в мешки, как шли на поле, как рыли скрадки и т.д.

Наконец настал момент загадочного переодевания. Оказалось, что Женя задумал одеть белого гуся в свою ментовскую серо-голубого цвета рубашку, которую он не снимал даже ночью. Выпив для храбрости водки, мы с двух сторон стали подходить к враз насторожившемуся, хорошо, что привязанному гусю. В общем, первые несколько раундов закончились вничью. Где-то через полчаса гусь стал уставать, и Женя изловчился навалиться на него всем своим стокилограммовым телом. Еще через долгие 30 мин. нам удалось кое-как натянуть и закрепить рубашку на многострадальном гусе, причем рубашку пришлось изрезать ножиком вдоль и поперек, а нам заливать йодом руки.

И вот настал момент волнующего ожидания налетающих стай гуменников, серых и белолобых. Мы были во всеоружии. Даже "переодетый" гусь выглядел вполне натурально, только не думайте, что из-за рубашки. Скорее из-за того, что в результате отчаянной нашей с ним драки мы его здорово изваляли в грязи. Все располагало к удачной охоте, кроме полного отсутствия дичи. После трехчасового сидения в постепенно наполняющихся водой скрадках мы засобирались домой. Но проблема опять возникла с "переодетым" гусем: дело в том, что когда мы стали подходить к нему, чтобы собрать его в обратную дорогу, эта злопамятная тварь из последних сил попыталась взлететь и вырвала из земли колышек, к которому была привязана. Улететь ему, конечно, не удалось, но вот набегались мы за ним вдоволь. Гусь ни в какую не хотел даваться нам в израненные руки. В конец осатаневший Евгений со словами: "Черт с ним, а с бабкой деньгами рассчитаемся", застрелил гуся из нарезного ствола ("чтоб не мучился"), но при этом отдачей оптика заехала ему в то место на лбу, где индийские женщины обычно носят точку. Из глаз Евгения посыпались красивые искры.

Когда Женя немного очухался, то он как-то странно посмотрел на второго (серого) гуся и спросил меня: "Как добычу делить будем?" По тону, которым он это спросил, я понял, что участь серого тоже предрешена, вздохнул и ответил: "Поровну".

Когда мы пришли к бабусе с деньгами за отстрелянных гусей, она несказанно обрадовалась такой удаче и все приговаривала - вопрошала, глядя на Женькин лобешник: "А это тебя, сынок, гусь в лоб клюнул, да?"

На обратном пути в Москву нам пришлось еще потратить час-полтора, чтобы ощипать гусей, дабы придать им если не дикий, то хотя бы одичавший вид. В семьях ведь могли возникнуть подозрения по поводу места "добычи" этих гусей…

Вадим Ахтямов